В апреле 2012 года, в один из дней XVIII конференции Международной гидрографической организации (МГО), проходившей в Монако, в конгресс-центре Auditorium Rainier III участники с удивлением наблюдали торжественное прохождение между выставочными стендами объединенной колонны делегатов Корейской Народно-Демократической Республики и Республики Корея с транспарантами в руках. Хоть и не сразу, но стало понятно: это не что иное, как демонстративная акция протеста против наименования «Японское море».
КНДР и Южная Корея расценивают этот топоним как продолжение экспансионистской политики Японии, колонизировавшей Корейский полуостров в первой половине прошлого века, и настаивают на том, чтобы называть эту часть Тихого океана если не Корейским, то хотя бы Восточным морем.
На самом деле японцы тут ни при чем. Возникновение проблемы связывают с итальянским миссионером Матео Ричи, которому в XVII веке зачем-то потребовалось назвать акваторию, отделенную от океана Японскими островами, морем. В то время японцы жили чрезвычайно замкнуто, с внешним миром не общались, и, по большому счету, им не было дела до того, как называются те воды, где они ловят рыбу. Тем более если учесть особенности их языка: «яма» по-японски — гора, а по-нашему большая яма с водой и есть море.
Официально недовольство этим топонимом проявилось в 1992 году, когда на VI конференции ООН по стандартизации географических названий обе Кореи предложили переименовать Японское море в Восточное или по крайней мере на равных использовать оба названия. Инициатива оказалась весьма полезной, и, как водится, группы исследователей получили гранты на выяснение обстоятельств и обоснование целесообразности подобного переименования… Отмечу, что Россия, контролирующая 47% береговой линии Японского моря, на протяжении всего этого времени занимала нейтральную позицию.
